ВСЕХ С ПРАЗДНИКОМ!
ЛУЧШЕ ЭТОГО НИЧЕГО НЕ ЧИТАЛ-
УМЕЮТ ЖЕ ПИСАТЬ ЛЮДИ.
У власти есть традиция.
Каждый год нам колют в вену 9 мая.
Не для того, чтобы помнили.
А для того, чтобы рыхлая тушка
чувствовала себя гордым зверем.
У меня тоже традиция.
Я ставлю этот текст, который написал 6 лет назад.
Победа, победа...
Два людоеда подрались тысячу лет назад.
И два твоих прадеда,
два моих деда, теряя руки,
из ада в ад,
теряя ноги,
по Смоленской дороге по старой топали на восход,
потом обратно. "... и
славы ратной достигли,
как грится, не посрамили!
Да здравствует этот... бля...
во всем мире...
солоночку передайте!
А вы, в платочках,
тишей рыдайте.
В стороночке и не группой.
А вы, грудастые,
идите рожайте.
И постарайтесь крупных.
Чтоб сразу в гвардию.
Чтоб леопардию, в смысле,
тигру вражьему руками башню бы отрывали
... ик!
хули вы передали?
это перечница..."
А копеечница - это бабка,
ждущая, когда выпьют.
Давно откричала болотной выпью,
отплакала,
невернувшихся схоронила,
на стенке фото братской могилой четыре штуки,
были бы внуки,
они б спросили,
бабушка, кто вот эти четыле...
"Это Иван.
Почасту был пьян,
ходил враскоряку,
сидел за драку,
с Галей жил по второму браку,
их в атаку горстку оставшуюся подняли,
я письмо читала у Гали,
сам писал,
да послал не сам,
дырка красная, девять грамм.
А это Федор.
Федя мой.
Помню, пару ведер несу домой,
а он маленький, дайте,
маменька, помогу,
а сам ростом с мою ногу,
тяжело, а все-ж таки ни гу-гу,
несет, в сорок третьем,
под новый год,
шальным снарядом,
с окопом рядом,
говорят, ходил за водой с канистрой,
тишина была,
и вдруг выстрел.
А это Андрей.
Все морей хотел повидать да чаек,
да в танкисты послал начальник,
да в танкистах не ездят долго,
не "волга",
до госпиталя дожил,
на столе прям руки ему сложил хирург,
Бранденбург,
в самом уже конце,
а я только что об отце такую же получила,
выла.
А это Степан.
Первый мой и последний.
Буду, говорит,
дед столетний,
я те, бабке, вдую ишо на старческий посошок,
сыновей народим мешок и
дочек полный кулечек,
ты давай-ка спрячь свой платочек,
живы мы и целы пока,
четыре жилистых мужика,
батя с сынами,
не беги с нами,
не смеши знамя,
не плачь,
любаня моя,
не плачь, мы вернемся все,
будет черный грач ходить по вспаханной полосе,
и четыре шапки будут висеть,
мы вернемся все,
по ночной росе,
поплачь, любаня моя,
поплачь, и гляди на нас,
здесь мы все в анфас,
Иван,
Федор,
Андрей,
Степан,
налей за нас которому, кто не пьян..."